Без догматов и таинств православной веры не бывает

Многие из тех, кто называют себя православными, не имеют даже представления о том, что у всей Церкви есть какая-то общая вера, утвержденная в догматах. Можно ли быть православным "самому по себе, при своем мнении"? Об этом в серии статей, написанных специально для Pravda.Ru, рассуждает священноигумен Феогност (Пушков), кандидат богословия.

Также читайте ранее опубликованные статьи серии:

Креститься… себе во вред

Решил креститься — докажи, что это всерьез

Священники не должны продавать таинства

В ряде своих статей мы касались проблем воцерковления, говорили о внутренних препятствиях человека на пути обращения к Богу, о необходимости сознательного воцерковления, то есть, вхождения в жизнь Церкви, а не просто "формального" зачисления себя в ряды христиан. На этом пути должны трудиться и те, кто сегодня уже христиане, и те, кто христианами еще не являются или являются лишь формально. Труд первых состоит в том, чтобы показать человеку, стоящему на пороге, значимость веры, преображающую силу религиозной истины и реальность присутствия Христа в Церкви, как в Его Семье, в живом организме. Труд вторых (т.е. стоящих на пороге церковности) состоит в том, чтобы чутко и внимательно относиться в религиозной истине, усваивать её, а не просто бездумно кивать головой.

Что несёт в своих недрах Церковь: три составляющие

Но этот краткий очерк посвящен другой теме — самой больной в жизни Церкви. Это внутреннее соответствие того, что мы несем и даём людям тому, в чём заключается суть истины откровения Христова. Для того чтобы понять суть проблемы, важно знать, что несёт в своих недрах Церковь.

Совокупность Священного Предания нашей веры составляют...

1. Во-первых, вероучительные принципы (догматы, которые так неудобны неупорядоченному мышлению эпохи постмодернизма, и которые у нас, увы, без практического их приложения и раскрытия, нередко выглядят как "бухгалтерский отчёт").
2. Во-вторых, это сакраментальное присутствие, т. е. власть и благодать священства, позволяющая совершать священнодействия Таинств. Чаще всего эту сторону предания называют "апостольским преемством", хотя, если смотреть на творения древних отцов Церкви, они под "апостольским преемством" понимали не только саму власть священства, но и догматы, и даже канонические принципы, унаследованные нами от апостолов.
3. В-третьих, это то, что называется у святых отцов "праксисом" — это практическое выражение истин вероучения и реальности сакраментального присутствия благодати в самой нашей жизни, а проще говоря — сама жизнь, построенная на высоких принципах откровения Божьего.

Что в реальности?

Что же мы видим в современной реальности "церковной" жизни? Мы видим, что ни одно из данных положений полноценно не функционирует, и между этими тремя составляющими нет органической и нерушимой связи. Вероучению ("этой странной догматике") не уделяется надлежащее внимание ни при подготовке (фактически отсутствующей) к таинству крещения или исповеди, ни в проповедях большинства священнослужителей. Многие из нашей братии даже хвалятся: "Мы не теоретики, мы практики", не понимая всей трагичности такого заявления:

Попробовал бы хирург своё незнание анатомии оправдать тем, что у него нет интереса к "школьным теориям". Сакраментальное присутствие благодати, бывшее изначально выражением и свидетельством веры (о чём прекрасно говорил еще священномученик Ириней Лионский, учитель Церкви III века: "Наша Евхаристия согласно выражает нашу веру, и наша вера свидетельствует о Евхаристии"), у нас ныне превратилось в большинстве случаев в шаманство. Священнику, выступающему в роли "шамана", дают "плату", он что-то шепчет на непонятном языке, затем совершает какие-то манипуляции над пришедшими (или над какими-то продуктами питания — над водой, над растительным маслом и т. д.) и потом отпускает пришедших (иногда снарядив их водою или растительным маслом) до "следующего раза". А этот самый "следующий раз" будет не тогда, когда они захотят встреть Бога в Таинстве и вступить в общение с Ним, а когда их снова куда-нибудь клюнет жареный петух.

Ввиду всего вышесказанного у так называемых "верующих" нет никакой реальной религиозной жизни, а то, что они называют своей "жизнью", с верой не имеет никакой связи. Живут эти люди сами по себе, безо всякой оглядки на вероучение Церкви. Ниже мы раскроем все три отмененные положения: во-первых, укажем "как должно быть", во-вторых, обозначим имеющуюся у нас реальность, в-третьих, предложим решение проблемы.

Догматический элемент

Слово "догмат" стало во внецерковной среде своего рода "ругательством". Под "догматизмом мышления" подразумевают обычно неспособность человека критически мыслить. Если человек усвоил такое отношение к догмату, то он должен знать, что христианином он быть не может в принципе. Догмат в Церкви — это не отвлечённая норма, придуманная людьми. Догмат — это священный опыт, свидетельство Откровения, т. е. Слова Божьего. Все догматы Церкви так или иначе связаны верными принципами религиозной жизни человека. То есть, они являются своего рода шаблонами мировоззрения, а кто "правильно мыслит", тот правило поступает. Еще великий интеллектуал Гилберт Кийт Честертон в своём эссе "Книга Иова" указал на немыслимость плюрализма в вопросах религии: "Частная вера немыслима так же, как частное солнце или частная луна: мировоззрение создается не для того, чтобы соответствовать человеку, а для того, чтобы соответствовать миру".

Стать православным христианином - значит, принять модель мировоззрения, которая, по вере Церкви, является единственной верной, т. к. создана не людьми, а дана нам Богом в Откровении. Это и значит "право" или "верно" славить Бога, имея о Нём надлежащие и верные понятия. И человек, пришедший к вере, становится сам свидетелем веры — лицом, которое перед миром зла, греха и неверия свидетельствует о единственном верном, правом пути следования за Христом. Как об этом и сказано в Священном Писании: "Господа Бога святите в сердцах ваших! Будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета о вашей вере, дать ответ с кротостью и благоговением" (1Пет.3:15).

Реальность современная по этому пункту ужасает. Большинство из тех, кто считает себя "православными христианами" не являются ни православными, ни христианами, ни даже вообще верующими, так как на вопрос: "Как и во что ты веришь?" большинство из претендентов на "православность" не могут сказать ни единого вразумительного слова. Еще более ужасающим является тот факт, что это невежество находится не только за реальными пределами Церкви (т.е. когда далекими от веры являются люди не воцерковлённые), но и в недрах наших приходов, когда к Таинствам Церкви допускаются лица, не только не имеющие основных понятий о вере, но порою разделяющие просто несовместимые с христианством взгляды.

И людей, совершенно не готовых к церковной жизни, наши "пастыри" не только не собираются учить вере, но еще и невозбранно допускают до участия в Святых Таинствах. Чаще этот "допуск" носит карикатурный характер: человеку с улицы дают церковно-славянский текст (набранный русским шрифтом), который он должен слепо "вычитать" и прийти в храм "натощак". Затем, после краткого диалога со священником, он "допускается" к Причастию. В большинстве приходов реальная невоцерковленность прихожан даже поощряется — многие священники и даже благочинные (отпрыски советской системы) прямо заявляют, что верить надо "просто", даже не понимая, что проповедуемая святыми отцами в религии простота касается сердца, а не ума. Отцы Церкви подчеркивали, что сердце должно быть простым, искренним, а разум должен быть утончённым, исследующим и изучающим предмет своей веры.

Успешно нам конкурирующая Римо-Католическая Церковь уже ввела сложную систему оглашений: ни перед крещением, ни перед причастием (если крещен был человек в детстве, но не имел религиозного воспитания) человек не остаётся в неведении касательно возлагаемых на него таинством религиозных обязанностей. Никто "с улицы" не может быть допущен сразу ко крещению или к таинству причастия. Сначала желающий креститься или впервые причаститься обязан пройти курс огласительных бесед, начать посещение богослужения, исповедовать все свои грехи и рассказать о своей жизни. И если священник видит, что данный кандидат на крещение не желает усваивать религиозные истины Церкви и менять в согласии с ними свою жизнь (в тех случаях, когда его реальная жизнь принципиально расходится с христианским вероучением), ему отказывается в крещении (или в причастии). При этом ему даются рекомендации: прочесть ту или иную религиозную литературу, обдумать свои жизненные принципы и тогда если он будет готов принять Слово Божье всем своим существом (а не только отвлеченным рассудком) — он сможет снова прийти к Церкви и просить крещения.

Эти же принципы должны быть самым жестким образом насаждены и у нас. Должны быть разработаны курсы огласительных бесед и списки религиозной литературы для начинающих. На приходах, где служат неграмотные священники, должно быть последним запрещено совершать таинство крещения и предписано всех, кто желает креститься, направлять на беседы в те храмы, где священник подготовил курс огласительных бесед. Сами же беседы должны должным образом контролироваться епархиальными властями (чтобы не оказалось, что все это существует только "на бумаге"). В наше время практически отсутствуют лица, которые бы были лишены мало-мальского образования. Следовательно, "мыслить" эти люди пытаются, а значит, Церковь должна привить им культуру религиозного мышления.